Пир   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

— Я не знаю… может, лучше белого мяса? — Саблина смотрела на серовато-белые кишки, сочащиеся зеленовато-коричневым соком.

— Съешь немедленно, умоляю! — взял ее за затылок Саблин. — Будешь потом благодарить всех нас!

— Скушайте, Сашенька!

— Александра Владимировна, ешьте непременно! Это приказ свыше!

— Нельзя отлынивать от еды!

Саблин насадил на вилку кусок кишок, поднес ко рту жены.

— Только не надо меня кормить, Сереженька, — усмехнулась она, беря у него вилку и пробуя.

— Ну, как тебе? — смотрел в упор Саблин.

— Вкусно, — жевала она.

— Милая моя жена. — Он взял ее левую руку, поцеловал. — Это не просто вкусно. Это божественно.

— Согласен, — откликнулся отец Андрей. — Есть свою дочь — божественно. Жаль, что у меня нет дочери.

— Не жалей, брат, — отрезал себе кусок бедра Саблин. — У тебя духовных чад предостаточно.

— Я не вправе их жарить, Сережа.

— Зато я вправе! — Мамут ущипнул жующую дочь за щеку. — Ждать не так уж много осталось, егоза.

— Когда у вас? — спросил отец Андрей.

— В октябре. Шестнадцатого.

— Ну, еще долго.

— Два месяца быстро пролетят.

— Ариша, ты готовишься? — спросила Румянцева, разглядывая отрезанный Настин палец.

— Надоело ждать, — отодвинула пустую тарелку Арина. — Всех подруг уж зажарили, а я все жду. Таню Бокшееву, Адель Нащекину, теперь вот Настеньку.

— Потерпи, персик мой. И тебя съедим.