Родная кровь   ::   Кнорре Федор

Под ними черная река неуемно журчала, обтекая мысок, по оврагу шуршали облетевшие ветки остатками сухой листвы, а они стояли обнявшись и целовались, а в ушах у них не переставая медным звоном оглушительно и торжествующе гремели мексиканские гитары.

Мягким, точно просительным движением она высвободилась, подняла с земли палочку и, продев ее в отверстие замка, приподняла скобку двери. Она вошла и остановилась в сенях, где было темней, чем на улице.

- Ведь мне же уходить, - сказал Федотов.

- Это еще завтра будет!

Он шагнул через порог в темноту и сразу наткнулся губами на ее губы, и опять они целовались, пока дыхания хватило, и потом вошли в избу.

- Темно, - сказал он. - Хочешь, я печь растоплю?

- Ну зачем это? У нас керосин есть, - сказала женщина. В голосе ее он расслышал какое-то сдержанное довольство. - Не такие уж мы несчастные, что без керосина сидим. - Федотов даже зубы стиснул. Это уж хуже любой жалобы было.

Женщина зажгла и поставила на стол лампочку с маленьким фитильком, и после темноты им показалось, что стало совсем светло. Федотов вынул из своего мешка сверток с бельем и жестяную коробку с мылом, завернутую в полотенце, а все остальное вытряхнул на стол, ухватив мешок за углы: две целые буханки хлеба с довеском, две консервные банки, кусок сала, обсыпанный солью, и крупные куски колотого сахара.