Житие одной бабы   ::   Лесков Николай Семенович

- Ты вот что, Степан! Ты не попрекай меня этим, сердцем-то. Сердце ничье не видно... Что ты все о себе говоришь, а я молчу, ты с этого и берешь?

Степан поднял голову и стал слушать.

- Глупый ты, - продолжала Настя. - Я не из тех, не из храбрых, не из бойких. Хочешь знать, я греха таить не стану. Я сама тебя люблю; может, еще больше твоего. Степан обнял Настю: она его не отталкивала.

- Да что из ней, из любви-то нашей, выйдет?

- Горе! Поверь, горе.

- Пускай и горе.

Настя положила свою руку на плечо Степана и, шевеля его русыми кудрями, сказала:

- Нет, ты слушай. Мне горе все равно. Я горя не боюсь. А ты теперь хоть кой-как да живешь. Ты мужик, твоя доля все легче моей. А как мы с тобой свяжемся, тогда-то что будет?

- Что ты захочешь.

- Право, ты глупый! Что ж тут хотеть-то? Не захочу ж я разлучить жену с мужем или отца с детьми. Чего захотеть-то?

Степан молчал.

- А в полюбовницы, как иные прочие, я, Степан, не пойду. У меня коли любовь, так на всю мою жисть одна любовь будет.

- Я тебе отцом, матерью в гробу клянусь.

- О-о, дурак! Не тронь их.

- Как ты захочешь, так все и будет. Горя я с тобой никакого не побоюсь. Хочешь уйдем, хочешь тут будем жить. Мне все равно, все; лишь бы ты меня любила.

- Чтоб не жалеть, Степан...

- Неш ты станешь жалеть.

- Я тебе сказала, и что сказала, того не ворочаю назад.

- А мне хоть умереть возле тебя, так ту ж пору рад.

Степан потянул к себе Настю.