Плывя с Конецким   ::   Аннинский Лев

И пустил плавать целую команду героев от Росомахи до Камушкина. Однако вот вопрос: что для него интереснее: литература или литературная жизнь? Конецкий отвечает: литературная жизнь. И поскольку мы можем ему для начала не поверить, подкрепляет свой ответ следующим признанием: "Я очень мало читал художественных произведений Чехова, зато прочел, вероятно, все, что он написал "нехудожественного" и что написано вокруг него". Литература, стало быть, - не "зеркало", она - "часть" действительности, продолжение действительности, конденсат действительности. Возвращая Конецкому этот ход, могу сказать, что в его документальных повестях наименее интересны "художественные" вставки, и в этих вставках существенна отнюдь не отделка ("под Хемингуэя" или "под Гофмана"), а опять-таки фактура ("израильско-египетская драка" в "Мемуарах военного советника"). Что же до "Кошкодава Сильвера", то хоть эта новелла написана тоже как бы не "самим" Конецким, а одним из его героев, однако же "следы его пера" носит, - так вот: это единственный эпизод, который просто скучен, а скучен именно от усилий "писательской фантазии", по мне-то вся эта гофманиада с котами и зловещими совпадениями перечеркивается одним точным штрихом блокадной памяти, вот этим: "...Надо что-то есть... Если срывать обои? На оборотной стороне мучной клейстер. Нет, это даст мало, а сил возьмет много...