Кесаревна Отрада между славой и смертью   ::   Лазарчук Андрей

То есть он бросал что-то в рот и прожевывал на ходу, урывками спал: Но на исходе четвертого дня он имел в своем распоряжении двадцать две деревянные пушки: или правильнее сказать - по одиннадцать выстрелов на каждый из лафетов. Больше сделать было просто невозможно: железо кончилось. Возможно, у кузнеца были и другие тайникизапасы, но Алексей просто не имел права требовать от этого человека чего-то большего. Поэтому, когда тот сказал: это все, - Алексей только кивнул. Вынул из кармана заранее припасенные изумруды: два больших, с фалангу пальца, и один поменьше. Ключи и карты Домнина продолжали верно служить ему: Это иногда ввергало его в сомнения: а полно, вышли ли мы из Кузни? Не видимость ли вокруг? Будто бы не видимость: Проверить нечем, вот в чем беда. За эти дни стало чуть теплее, дождь и ночью оставался дождем, болота разбухли еще сильнее и уже выливались через край, даже мощенные дороги местами стали непроезжими, дальний лес стоял по пояс в воде, дикие козы плыли куда-то по реке, тонкие рога торчали вверх и назад. Запах стоял как ранневесенний: мокрой пашни и молодой травы. Туман возникал ранним вечером и стоял почти до полудня. А потом с юга потянуло сухим жаром. Как раз накануне Алексей упал в кузнице на застеленную лавку и исчез отовсюду. Ему показалось, что растолкали его через минуту, но оказалось, что зовут к обеду. А вечером из дальней деревни прискакал мальчишка и крикнул, что по дороге с юга идет сильное войско:

Глава четвертая.

- Что же ты, сотник: - Конрад Астион говорил как бы укоризненно, но в голосе слышалась усмешка.