Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

Как же "посполитичнее" ответить этому выжиге? А то он, чего доброго, разгневается да и золотой империал стребует обратно. О Барышникове дворецкий знал всю подноготную. Какой-то задрипа-мещанишка из Вязьмы, он в Семилетнюю войну втёрся к главнокомандующему графу Апраксину в доверенные. Как говорили злые языки, Апраксин получил взяточку от Фридриха II и велел Барышникову доставить в Питер несколько бочонков якобы с селёдками, а на дне каждого бочонка было спрятано золото. Тароватый Барышников об этом пронюхал, и, как прибыл из Пруссии в Питер, передал графине Апраксиной одни селёдки, а золото же притаил. С того и в люди вышел. Эх, человеки! Божьего-то суда нет на вас, на подлецов...

Граф Шереметев, вдвое перегнувшись, недвижно сидел в кресле, как истукан. Уголок рта подёргивался в нервном тике. Граф чувствовал себя несчастным из несчастных.

Снова появился дворецкий. Он не вошёл чинно, как всегда, он потерял весь лоск и выправку; патрицианское, со строгими чертами, лицо его утонуло в радостной улыбке - стало похоже на самое обыкновенное лицо какой-нибудь смеющейся бабки Фёклы, и голос у него сделался пискливый, с петушиной прихлюпкой. Позабыв, что перед ним сам сиятельнейший граф, первейший богач во всей империи, он, как полоумный, завопил:

- Пётр Борисыч, батюшка!

- Что? - вскочил граф Шереметев.

- Купец Шелушин к тебе, Назар Гаврилыч, твой крепостной...

- Ну! - и Шереметев от сладкого предчувствия перестал дышать. Перестал дышать и дворецкий. - Да говори же, чёрт тебя заешь!..

- Кажись, с этими самыми, как их... Тьфу!..