Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

Память от радости отшибло.

- Да уж не с устрицами ли?

- Во-во-во! С ними.

Шереметев побежал к крыльцу, от радости он прихлопывал в ладоши: "Ура, ура!"

Назар Гаврилыч Шелушин, с аккуратно подстриженной тёмной бородкой, с живыми быстрыми глазами, уже вкатывал дубовый бочонок на крыльцо.

- Назарка! Назарка! Чёрт, дьявол! - в весёлом исступлении закричал Шереметев, бросился к купцу и стал обнимать его, как пропадавшего без вести и вдруг появившегося родного сына. - Ну, выручил, выручил! И откуда это бог тебя принёс?

- Из Риги, ваше сиятельство! Только-только паруса спустил на своём кораблике... Да вот услыхал, что вы интересуетесь... Я мигом к вам. Свеженькие... Куда прикажете, в кухню?

- Пойдём, пойдём, пойдём... Кати сюда, - и Шереметев, подоткнув полы халата, сам стал помогать купцу катить бочонок. Сел в кресло, опрокинул бочонок вверх дном, велел подать бумагу и перо.

- Ты сколько мне, Назар, сулил, чтоб я тебя на волю выпустил?

- Двести тысяч серебром, ваше сиятельство, - склонив голову набок и, словно ласковый кот, заглядывая в глаза своему владыке, сказал сладким тенорком купец. - У меня, ваше сиятельство, три сына молодца. В двоих дворянские дочки влюблены, а третий сам в одну иноземку благородненькую втюрившись, извините. И ни одна невеста за крепостных рабов не идёт замуж: ни дворяночки, ни иноземочка. А ныне дела моей фирмы, слава богу, хороши: лён, пеньку, да сало, да мёд с добрым барышом продал в Риге.