Крошка Цахес, по прозванию Циннобер   ::   Гофман Эрнст Теодор Амадей

Ее лицо, хотя

его и можно было назвать совершенно прекрасным, особенно когда она, по

своему обыкновению, устремляла вперед строгий, неподвижный взор, все же

производило какое-то странное, почти зловещее впечатление, что следовало

прежде всего приписать необычной странной складке между бровей,

относительно чего толком не известно, дозволительно ли канониссам носить

на челе нечто подобное; но притом часто в ее взоре, преимущественно в ту

пору, когда цветут розы и стоит ясная погода, светилась такая

приветливость и благоволенье, что каждый чувствовал себя во власти

сладостного, непреодолимого очарования. Когда я в первый и последний раз

имел удовольствие видеть эту даму, то она, судя по внешности, была в

совершеннейшем расцвете лет и достигла зенита, и я полагал, что на мою

долю выпало великое счастье увидеть ее как раз на этой поворотной точке и

даже некоторым образом устрашиться ее дивной красоты, которая очень скоро

могла исчезнуть. Я был в заблуждении. Деревенские старожилы уверяли, что

они знают эту благородную госпожу с тех пор, как помнят себя, и что она

никогда не меняла своего облика, не была ни старше, ни моложе, ни дурнее,

ни красивее, чем теперь. По-видимому, время не имело над ней власти, и уже

одно это могло показаться удивительным. Но тут добавлялись и различные

иные обстоятельства, которые всякого, по зрелому размышлению, повергали в

такое замешательство, что под конец он совершенно терялся в догадках.

Во-первых, весьма явственно обнаруживалось родство фрейлейн Розеншен с

цветами, имя коих она носила. Ибо не только во всем свете не было

человека, который умел бы, подобно ей, выращивать столь великолепные

тысячелепестковые розы, но стоило ей воткнуть в землю какой-нибудь

иссохший, колючий прутик, как на нем пышно и в изобилии начинали

произрастать эти цветы.