Тень Сохатого   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

— Нет, пацаны, вы не понимаете, — гнул он свою линию. — Я считаю, что жизнь любого человека — это целая вселенная. Ну вот смотрите: убьют меня, допустим, и что будет? Да ничего больше не будет! Ни вас, ни города этого, ни деревьев, ни телок, ничего! Все! Баста! Пи…ц всему миру! Так если вместе со мной целый мир умирает, так и вместе с этим сраным душманом тоже.

— Ну и хрен с ним! — яростно ответил другу Алик. — Дался тебе его мир!

Однако Боровский не смирился.

— Не, пацаны, — устало сказал он, — я бы никогда не смог живого человека убить. Мне иногда ночью приснится, что я кого-то убил, так я потом в холодном поту просыпаюсь. Уф-ф, думаю, слава богу, что это всего лишь сон.

Алик долго и пристально смотрел на Боровского, словно пытался прочувствовать его точку зрения, потом тряхнул головой и сказал:

— Байда это все, Геня. Придется тебе человека убить — убьешь как миленький. И не поморщишься.

— Нет, — твердо ответил Боровский. — Никогда.

Алик усмехнулся, пожал худыми плечами и философски произнес:

— Посмотрим, старичок, посмотрим.

2. Деды



Служить Алику и Гене довелось на границе с Монголией, неподалеку от населенного пункта со странным нерусским названием «Ташанта».

В первую же ночь Геню разбудили двое старослужащих.

— Слышь, зёма, — обратился к нему один из дедов, юркий, прыщавый парень по кличке Рябой. — Ты у нас новенький, так?

— Ну, — сказал заспанный Геня, протирая пальцами глаза.