Елки-моталки   ::   Чивилихин Владимир

- Вы даже не замечаете, насколько ограниченны и вульгарны эти люди!

- А вы разве на себе не убедились, что Родион чуткий и деликатный человек? - возразила она, сдерживая возмущение.

- Скажете, он проявил благородство, оставив меня здесь отдохнуть? Не верю! Это он из своих соображений.

- Что-о?

Но Евксентьевский не ответил - сосредоточенно рассматривал ногти. Пина покидала грязную посуду в ведро, собралась идти к бочаге. "Какая все-таки неблагодарная скотина!"

- Из каких соображений? - повременив, зло спросила она.

- Вот я и думаю над этим.

Пина фыркнула и ушла. Лес обсох уже донизу, лишь у земли, под травой, было влажно, и сапоги, обсохшие у костра, на первых же шагах омылись, заблестели. Она подошла к низине и остановилась, пораженная, - там уже затягивало дымом. Он был прозрачным еще, синим. Про пожар как-то забылось этим утром, а он подступал, - видать, потянуло слегка в эту сторону, к стану, иначе бы дым не попал сюда. У костра-то, за разговором, ничего не было заметно, а тут едва уловимо пахло гарью - не то тлеющей сырой гнилушкой, не то прошлогодним листом, из которого пробивает густой кислый дым. В бочаге дым был плотней и мешал дышать, но почему-то он отслаивался от воды и не портил ее. Знает Родион, что тут задымливает?..

Она вымыла посуду, воротилась к стану. Евксентьевский сидел у костра и все так же, на расстоянии, рассматривал ногти. Пина не могла удержаться от улыбки.

- Вам весело? - скривился он.

- Нет. Мне смешно.

- А мне грустно.